бомбу защитой — если коробочка рядом, то взрыва не происходит. Стэлсов им жалко — вдруг те заблудятся и вернутся на то же место, откуда пришли. Это хорошо, что они их жалеют. Правильно. Мне совсем не хочется на атомы распадаться.

Куда бы эту красоту деть? Я же безрукая, точно уроню. И так руки дрожать начинают, это до мозга постепенно доходит, что я держу. Проверять защиту на стойкость от падения желания нет. Без меня.

Всё, убрала в рюкзак. Теперь ходу, пятой точкой чувствую — чистить мне сегодня картошку на кухне.

На обратном пути не выдержала, задержалась у стэлса. Брать у него в принципе нечего. Голое чешуйчатое тело серого цвета, перепонки между пальцами, морда… ух, лучше и не смотреть, спать потом крепче будешь. А вот на шее плоская серебристая табличка висит. Её-то и возьмем. Мне подобное украшение ни к чему, но со слов союзников с помощью этой фиговины баги отслеживают своих питомцев. И не мудрено — эти идиоты, где угодно заблудятся. Так что берем и вешаем себе на шею под рубашку. Побуду пока стэлсом. Нарваться на обратном пути на разозленных смертью твари багов очень не хочется. А так пусть ищут его в той помойке, куда я табличку потом выкину.

Когда я догнала своих, они стояли у края первого небоскреба, ждали только меня, чтобы пройти внутрь второго. По лицам видно — злые, как черти.

— Мелкая, — рычит командир.

— Я! — встаю по стойке «смирно» и с самым преданным видом таращусь на бинокль, висящий на широкой командирской груди.

— Ну, Мелкая, — выдыхает отец-радетель, — еще раз отстанешь, отправлю в бабское отделение.

А вот это уже серьезно. Не для того я в отряд пробивалась, чтобы обратно на кухню вернуться посуду мыть или чужих детей нянчить. И ведь не посмотрит, что я единственный снайпер в отряде, а спорить с ним дело бесполезное.

Мой обиженный взгляд утыкается в командирскую спину. Мысли о том, чтобы рассказать про стэлса и находку, лежащую в рюкзаке, разом вылетают из головы. Нет, спасибо, уже проходили. «Мелкая, ты опять самодеятельностью занимаешься? Это тебе война, а не драмкружок. Сколько можно подставлять свою шкуру под неприятности?»

Решено, расскажу на обратном пути. Сюрприз будет, да и с трупом оно эффектнее как-то. Сейчас любая задержка лишь разозлит. Итак, видно, что опаздываем.

Но думать про стэлса все равно продолжаю. Не зря он там оказался, ох, не зря. Явно выход взорвать хотел, заодно вместе с нами, но промедлил, а потому мы до сих пор живы. Если так дальше пойдет, то скоро все дыры закупорят, откуда на поверхность и крыши подняться можно. Боятся баги наших снайперов и правильно боятся. Сколько этих тварей мы вышибали… И все равно наши вылазки — капля в море. Багов гораздо больше.

И где только носит этих союзничков? Жалко им свои задницы, купол им видите-ли мешает, приземлиться не дает. А нам отдувайся в одиночестве.

Союзники появились, когда баги уже вовсю хозяйничали на планете. Примчались, чтобы отомстить за своих. У них эти насекомовидные несколько колоний вырезали и порядком народу положили. А когда союзники верх одерживать стали, баги ушли, забрав с собой пленных, то ли в качестве заложников, то ли рабов — неизвестно.

Потому на нас союзникам плевать. Им багов достать важнее, да своих освободить, если еще живы. А мы просто под ногами крутимся, в качестве мелкой помощи. Ну, и пока аборигены их единственная поддержка внутри баговской защиты. Мы-то внутри, а они — снаружи, хе-хе.

Странная вещь, эта защита. Купол, который накрывает наш город, днем даже не виден. Зато ночью он расцвечивается красными огоньками. Это падающий с орбиты мусор в нем сгорает. Красиво, словно небо пылает! Любоваться можно, если не задумываться, что горит. Полгода с пришествия прошло, а все еще падает. Много мусора скопилось после первой атаки, жаль, что только нашего.

Основательно устроились баги на нашей планете. Орбитальных станций понавешали, на города защиту поставили. Мелочь еще какая-то может проскочить, а крупные корабли никак. Вот и крутятся союзнички по солнечной системе, а к нам не пробраться. Хотя, говорят, другим городам перепало что-то из братской помощи. Так у них сопротивление несколько значительных побед одержало. Не то, что мы — лишь нервы изредка портим.

Зря баги, конечно, такой купол поставили. Дали бы уйти — давно бы город опустел. В лесу легче выжить и затеряться. А так, заперли нас здесь, словно в клетке, и еще удивляются, почему мы не дохнем, а воюем. Что же нам не воевать, если у каждого есть за кого мстить.

Последнее время у нас установилось нечто вроде перемирия. Баги в упор не замечают прежних хозяев планеты, а мы особо к ним не суемся. Прямо, как банды — поделили город на районы. Баги, естественно, себе большую часть отвели и оттуда упорно нас гонят, зато в наших почти не появляются. Не до нас им сейчас, когда рядом союзнички летают, готовые в любой момент вцепиться в баговские задницы. Так и живем, тихо, мирно, почти. Все понимают, у кого козыри в руках. Мы словно блохи на их шкуре. Захотят — избавятся раз и навсегда.

Задумавшись, я не заметила, как шедший впереди по крыше второго небоскреба Индюк резко остановился. Хорошо, что разница в высоте этих братьев небоскребов не слишком велика — этажей пять-шесть. Ерунда, одним словом. Не двадцать вверх ползти.

Данный район курируют баги, перекрыв по большей части подземные пути, и на улицах особо не погуляешь, если только мишенью для их патрулей. Встречу нам соседи назначили в ближнем к ним небоскребе самом последнем от нас. Так что топать нам еще аж через четыре здания. Хорошо, хоть можно спокойно пройти сквозь них. На крыше каждого из небоскреба есть проход в соседний либо через окна, либо через технический этаж.

Я не успела среагировать и ткнулась носом в спину Индюку. Спина недовольно хрюкнула. Индюк всегда так изъясняется, словно свинья из свинарника. Его потому Индюком и зовут — близко к сельскому хозяйству и не так обидно. За все время, что я в отряде, слышала от него лишь пару слов. Зато как он умеет хрюкать! От гневного хрык «а не пошли бы вы», до радостного хряк «кушать зовут!». Сейчас Индюк выдал нечто вроде хре, мол, смотри куда идешь, курица слепая!

А я что? Я смотрю. Лучше бы в прицел, но он может блеснуть. Вечная беда всех снайперов — солнце и оптика.

А наши